*  *  *

Снег сойдёт.
Вдруг лесные поляны
нам гербарий зимы обнажат.
Не сгорев, не истлев, не увянув,
все в зелёном,
травы лежат.
Что за папоротник!
Эко диво!
Каждый лист разглажен к тому ж.
Я-то думал:
не перенесли вы
этих вьюг хриплогорлых и стуж.
Сколько жизни в распластанной плоти!
Дрожь в любом различаю листе.
И, под песнь о воскресшем Христе,
вы
один
за одним
встаёте.

2006

Приметы

Клювики весны и коготочки,
травные жальца-игольца…
Прошивают лиственную ветошь
прыткие стёжки и строчки.
Как увидишь, охнешь:
да это ж
цыпа-цыпа торкается в щёлку –
на солнышко просится, на улку,
на волю хочет, в самоволку.

Трещите, хрупкие скорлупки!
А как первая чокнется, треснет,
«Воистину, – услышим, – воскресе!..»
с чмоканьем в обветренные губки.

Где ещё увидишь, узнаешь?
Родина одна лишь, одна лишь –
с липкою краской на заборе,
с крашенками в травном уборе.

Где ж ещё, шастая по свету,
ты сквозь слёзы различишь примету:
ветка тополиная в бутылке,
крошево цветное на могилке.

2006

*  *  *

О Воскресшем Христе
в светлых ризах сады.

О Воскресшем Христе
ирмос вешней воды.

О Воскресшем Христе
жилы в травах звенят.

О Воскресшем Христе
посрамляется ад.

О Воскресшем Христе
уверенье Фомы.

О Воскресшем Христе
злаки прянут из тьмы.

О Воскресшем Христе
птичий к свету пролёт.

О Воскресшем Христе
ангельский хоровод.

О Воскресшем Христе
как ликующий луг

все мы вместе, мой друг,
о Воскресшем Христе!