Сибирь?..
Счастливая?..
Годится ли насмешка?
Такой в помине не было и нет.
И станешь ли
с кедрового орешка
румян да весел, сыт, обут, одет?
Счастливая?..
И всё же были миги,
когда в разрывах и разломах бед
её запекшейся тяжёлой книги
слепил глаза
блаженства самоцвет.
То не был знак
удачливой охоты:
архара рог,
тайменя алый хвост,
сон чароита,
золотые соты,
цветок женьшеня,
бивня тусклый воск.
Там не было отчаянной погони –
казны царей в отцепленном вагоне,
бахвальства пьяного,
блатного хвастовства,
купания в Байкале,
как в бокале,
гитарной дури на ночном привале,
где с перегара сыплется листва.
Нет, ты не там, где лагерные вышки,
где над тайгой воды зацветшей сырь,
где городов-времянок торопыжки,
сочащаяся нефтью глубь и ширь.
То всё не то.
То всё не ты, Сибирь.
Нет.
Ты была чиста и одинока,
послушницей при замыслах Отца,
и с ликованием вперяла око
в черновики заглавного листа.
И там, посреди каменного хлама,
рыданий океанских,
птичьих туч,
тебе уже мерцал как дивный луч
Пасхальный жар Зашиверского храма.
А дальше – свет ещё Дочеловечья –
первотворенья швы, рубцы, увечья,
автограф заданных противоборств,
и это счастие успел засечь я
и выпил нерасплесканную горсть.